«Храмы скоро везде откроют, и зазвонят колокола»

Так предсказывала ещё в начале 1970-х схимонахиня Михаила. На кладбище в с. Чамлык-Никольское Добринского района Липецкой области в честь неё осенью 2021 г. возвели часовенку. Верующие люди могилу матушки не обходят стороной.

Выезжаю в это старинное село, чтобы получше узнать о жизни старицы, которая решила с юных лет посвятить свою жизнь Богу. Сначала стала монахиней Митрофанией, потом приняла схиму. Мало что в этом понимая, обращаюсь за консультацией к благочинному Добринского церковного округа Александру Адоньеву: «Схима — это высшая форма монашества; остригаемый в схиму дает обеты послушания (отказывается от собственной воли, мирского имени), нестяжания (не имеет личного имущества) и получает новое имя: женщинам часто даётся вариант мужского имени, чтобы получить с ним и крепость духа, позволяющего нести этот нелёгкий крест; схимники много молятся, стараются во всем уподобиться образу Богочеловека — Иисуса Христа».

В экскурсии по Никольскому сопровождает меня местный житель Сергей Николаевич Сенцов, за что ему огромное спасибо.

Та сторона Чамлык-Никольского, где последние годы провела старица, называется Дубровкой (говорят, в давние времена именно её жители дынями да огурцами Тамбов и Воронеж кормили). Сенцов и сам жителей хорошо знает, и наслышан о более старшем поколении разговорами от отца Николая Филипповича, в советские годы возглавлявшего здесь одну из бригад. Можно сказать, что идём от дома к дому. Да, многие слышали о Михаиле, видели её издалека, знали, где она проживала и с кем, только вот лично побаивались подойти и поговорить, когда та в чёрном облачении «проплывала» по селу.

В книге Задонского Христо-Рождественского мужского монастыря «С крестом и Евангелием» есть жизнеописание старицы. Родилась Мария Андреевна Сарычева (так звали её в миру) в Шмаровке Усманского уезда Тамбовской губернии 15 июля 1891 г., в многодетной сельской семье. Однажды лет в 8-9 взяли её на ток, она от тяжёлого подъёма надорвалась и заболела, долгое время лежала. Потом поднялась, но на всю жизнь осталась больной: физически работать и ходить быстро не могла. Однако много читала, в основном любимая книга, по словам самой же Михаилы, в детстве была Библия. Когда ей 10-12 стало, старшие заметили: что Маня скажет, то сбывается, и начали к ней за советом ходить. С годами ещё больше людей обращалось, стали звать матушкой Марией. Её семью ссылали в Казахстан. Когда оттуда Мария вернулась, стала с другой схимонахиней странствовать. Где ещё храмы не были закрыты, туда и шли, проживали у чужих людей, но близких по духу.

В конце 1930-х матушка познакомилась со схиигуменом Митрофаном (Мякининым), тогда же примерно и приняла с именем Митрофания постриг в мантию (это и есть начало монашества — добровольного отказа от мирского, человек как бы заново рождается для другой жизни и получает новое имя).

В книге много примеров её пророчества приведено, когда она людям предсказывала: «Ты не уезжай на Кавказ, там жестокая война будет, а Союз скоро развалится, как карточный домик». Читаешь «С крестом и Евангелием» и понимаешь, насколько уважительно относились к Михаиле священники высокого сана, считали её великой молитвенницей.

Только книга — это книга, живое слово дороже. Хотелось бы от простых людей услышать о человеке, место захоронения которого так почитают.

И всё-таки живут в Никольском люди, которые знали Михаилу. Так, Клавдия Сергеевна Каширина, 1931 года рождения, жила с ними по соседству.

— Михаилу по имени Марией звали, Богу жизнь свою посвятила. Помню её как доброго и справедливого человека. Когда мимо шла, мы всегда спрашивали: «Можно нам работать в огороде, ведь сегодня праздник?» — «Бог простит», — обычно был её короткий ответ. Последние дни она, совершая своё монашеское правило, доживала у послушницы Ксении, мы её Сюнечкой называли, после та тоже стала схимонахиней Меланией. Ксения в молодости в нашем колхозе парикмахером работала, потом тоже к Богу повернулась, за нас грехи замаливала. К ней хоть днём, хоть ночью приди за советом или помощью, никогда не отказывала. А нас, верующих, тогда ведь презирали. Из красивого нашего Никольского храма хранилище удобрений сделали, потом и вовсе ничего от него не осталось.

— Я помню, как Михаила появилась у тёти Сюни, — продолжает Ольга Петровна Бокарева, 1949 г.р., — Михаила несколько лет у неё прожила. К ним в дом постоянно монашки захаживали. Ни Ксения, ни Михаила замуж не выходили. У меня дед по маме, Иван Антонович Черников, был регентом в Никольской церкви, и эти женщины к нам, думается, уважительно относились.

Сергей Николаевич показал тот дом Ксении, где последние дни провела схимонахиня. Рассказал, что его отцу-бригадиру руководство тогда ставило на вид: «Что это у тебя там в одном из домов монахи собираются, разберись!».

— Папа говорил: зашёл в этот домик без всякого стремления кого-то уличить в чём-то. Ну, лежит больная бабушка и лежит. Так и доложил начальству.

На самом деле в этот маленький домик в Дубровке, стоящий огородом к низине, со стороны Талицкого леса постоянно приходили тайно священники и монахи. Об этом и в книге сказано. В основном это были гости со стороны Ячейки Воронежской области.

Вот и избушка, где Михаила свой последний десяток лет доживала. Сейчас она имеет №60 (ранее нумерации не было), состоит из саманной и кирпичной части. Это родовое поместье Ксении, теперь тут более 40 лет проживает другое семейство.

— В 1980-м мы домик купили, — рассказывает хозяйка Галина Трофимовна Юрикова, когда-то приехавшая в наши края на обработку свёклы из Украины. — Были тут всего 2 комнатушки да печка. Я знала от родителей мужа, что здесь доживала Михаила, лежала она в саманной части. Они же говорили, что тайком сюда монашки ходили. На могилку к ней всегда захожу, и многие поклоняются, даже издалека приезжают.

Юриковы, сколько живут тут, столько дом переделывают на свой лад (к сожалению, хозяина в 2017-м не стало). Газ провели, в кирпичной части окна заменили, а вот в саманной пока прежнее осталось. Галина Трофимовна под окнами целую клумбу развела. Говорит, что иногда ей соседи рассказывают, если сама не видела, как подъезжали к дому машины и фотографировали их жилище. Ксения потом тоже в другом месте доживала.

В книге сказано, как они этот домик выбирали. Ксения с матерью, верующим человеком, сначала жили в доме на два хозяина, потом решили купить отдельное жильё. Этот дом в Дубровке как раз продавался, но «был такой плохой, прямо непригодный для жилья». Пришла его смотреть Михаила и говорит: «Ксюша, больше не ищи. Я в нём доживу до смерти». Так потом и сбылось. Поселилась тут матушка в 1947-48 гг., только первое время без прописки. Ксения переживала, что за духовным советом к ним шли люди, а время-то — гонений на церковь. Эти мысли Михаиле были открыты: «Пока я живу здесь, тебя никто не тронет». Председатель сельсовета узнал, что кто-то посторонний в этом доме живёт, решил рано утром проверить. А после сам Ксении рассказал: «Хотел было в окно ваше постучать, да руки не мог поднять». Михаила об этом узнала и говорит: «Это Михаил Архангел стоял с мечом и не допускал его постучать»…

Умершая ещё в 1976-м, Михаила предсказывала Ксении: «Наступит время, в каждом уголке откроют церкви и монастыри и будут в колокола звонить, а ведь сейчас какое время? Арестуют. Храмы скоро откроются. Я не доживу, а ты, Ксения, всё увидишь…». И так ведь случилось. Мы сами стали свидетелями этих событий.

Марина ПЧЕЛЬНИКОВА.
Фото автора и из книги «С крестом и Евангелием».