Игорь Артамонов: «Я иногда даю людям возможность самим принять решение, чтобы потом показать, что они ошиблись. Но второй раз я так не поступлю»

  — Как спали эту ночь?

 — Хорошо. Хотел досмотреть Медведева (российский теннисист, играл в финале Открытого чемпионата США - прим.ред.), но он начал проигрывать во втором сете, и я решил, что пора. А он, оказывается, после этого борьбу навязал Надалю, но все равно проиграл.

 — Уже понятно, что вы избавились от приставки врио. Что-то изменилось?

 — Нет. Я работаю профессионально. Я сразу говорил. Меня спрашивали, почему у некоторых больше рейтинг, а у меня меньше. Я работал профессионально, делал непопулярные шаги. Создавал себе врагов там, где по-профессиональному так положено было делать, защищал поляну. Естественно, это все не могло не материализоваться. Оно материализовалось в закрытую яростную борьбу.

 — Вы получили в подарок книгу «На задворках великой империи» Пикуля. Там князь Мышецкий, который был преисполнен самых благостных надежд, когда стал губернатором увидел, что реалии оказались не те, на которые рассчитывал. Он начал подбухивать и стал коррупционером. У вас здоровый образ жизни, пьянство вам не грозит. В какие-то коррупционные схемы вас не пытались втянуть люди, которые тут 20 лет рулили?

 — Нет.

 — А мусоросжигательный завод?

 — (Рассмеялся) Я с вас дурею, с липчан! Какой мусоросжигательный завод, ну вы в своем уме? Сейчас можно сказать — идиоты! Я не мог раньше этого говорить! Какой мусоросжигательный завод? У нас даже денег на него нет!

 — Инвестор построит за свой счет.

 — Что такое инвестор построит за свой счет? Это подъем тарифов в несколько раз, это демонстрации вот здесь на улице. Мне это надо? У нас нет яркой проблемы с мусором. Нам надо просто его сортировать и сделать полигон. Все.

 — Точку поставили в этом вопросе?

 — Проблемы не было, и вопроса не было, это негодяи придумали, никаких мыслей у меня лично не было. То, что нашли навалята документы 2008 года, который подписывал Королев, о том, что где-то на экономической зоне… В самом мусоросжигательном заводе нет ничего такого. В Люцерне стоят, в Швейцарии, в центре города. Вопрос зачем?

 — Нам бы не швейцарские поставили.

 — Что вы за люди? Почему меня так не уважаете. Зачем мне иметь проблему большую, потому что из всего списка: «О чем молчит Артамонов», народ заинтересовал только мусор. Шиес есть, это же все народные восстания. Живем тихо, спокойно, зачем будоражить людей из-за мусора. Да тем более у нас проблемы этой нет.

 — Вы на выборы от «Единой России шли», планируете в партию вступить?

 — Не пла… Я буду думать, не хочу я, короче! Вы же, гады такие, что-нибудь напишете! Пока нет таких планов! Вот так!

 — На довыборах в горсовет победили коммунисты. Как вы считаете, то, что вы пошли от «Единой России», вам прибавило голосов или наоборот отняло?

 — (Задумался) Пока не знаю, мне кажется, фактор «Единой России» не работал эту кампанию. Если работал, то ±5%. Работала, как их назвать, группа товарищей, вбрасывающих фейки, распространяющая слухи, вкладывающих деньги во всякую агитацию такого, похабненького толка, запугивающая людей. Вот это работало. Уши у людей открылись для всякой чернухи. Вот это вот меня беспокоит. Люди воспринимают чернуху. Я всегда женщинам говорю, вы не ушами любите, вы — глазами! Посмотрите, человек что-то вам сказал, он это сделал или нет? Если сделал — это достойно. Если он рассказывает, как в очередной раз он будет вас любить, ну, не верьте! Так и здесь.

 — Вы до выборов откладывали какие-то решения?

 — Нет. Это принципиально.

  — Замечено многими, что есть два мнения: ваше и неправильное. Вы за 11 месяцев обжигались на том, что, как вам кажется, ваше мнение было  потом  не тем, чем, может быть, было вначале?

 — Во-первых, первое утверждение ошибочное. Это может казаться, что есть мое и неправильное. Я очень люблю посоветоваться с людьми и осмыслить со всех сторон. Что такое правильное и неправильное? Ну, ходил бы я тут, юлил хвостом, у меня было бы 80-75%, ну и что? Мы бы сейчас находились в точке «минус 5 месяцев назад». А мы сейчас никуда не тормозим, не останавливаемся, как должны были работать, так и работаем. Ну меньше у меня популярности, ну и что?!

 — Вас порой обвиняют в кадровой чехарде.

 — Что такое чехарда? Чехарда — это когда прыжок влево, прыжок вправо.

  — Есть случаи, когда вы уже убирали с должности тех, кого сами же и назначали. Так же в некоторых Телеграм-каналах вас обвиняли, что вы развязали борьбу с местной элитой, что вы недоговороспособны. И что это ставит под угрозу ваше избавление на выборах от приставки врио. Все случилось, выборы обнулили все договоренности. Чего нам ожидать от кадровой политики?

 — У меня не было никаких договоренностей ни с кем. Я не за этим пришел в регион, чтобы с кем-то договариваться о чем-то. Я менеджер, я работаю профессионально. То, что я считаю нужным и профессиональным делать, я делаю. Я ни с кем не договариваюсь.

 — Вы уже не менеджер, вы губернатор, вы уже на вершине пирамиды.

 — Это одно и тоже. Вы не путайте. Еще раз, никакой принципиальной разницы между управлением регионом и компанией я не обнаружил за 11 месяцев. Есть сложности небольшие, связанные с законодательством.

 — В компании люди разделяют идеалы компании, а в области люби разные, в разные стороны смотрят.

 — Ну и что? Во-первых, есть команда управленцев, они должны разделять идеалы. Близко им будущее Липецкой области светлое? Прекрасно! Они в команде. Не близко, либо они не тянут, значит должны приниматься решения. По поводу кадровой чехарды. Я иногда даю людям возможность самим принять решение, чтобы потом показать, что они ошиблись. Но второй раз я так не поступлю. Они увидели, что они ошиблись, я им показывал при принятии решения, здесь такой, такой риск. Нет, мы хотим! Пожалуйста! Но, когда человек не тянет, нужно принимать быстрое решение. Сколько таких случаев было?

 — Два.

 — Вот! Это чехарда? При десятках руководителей!

 — Вы будете в ближайшее время увольнять замов, начальников управлений?

 — Если это потребуется.

 — А потребуется?

 — Посмотрим. Почему увольнять, что за слова такие. Кто-то выполняет свою функцию на данном этапе и переходит на другую работу. Увольнять! С людьми расстаются не только потому, что они плохо работают, а иногда и потому, что заканчивают свой этап работы.

 — Когда вы приехали, называли начальника областного управления физкультуры и спорта министром. Вы будете менять названия должностей, станете губернатором?

 — Это дорого стоит. Я его могу называть министром, а он будет директором управления, какая разница? Глава или губернатор?

 — А как вам лично нравится больше?

 — Мне все равно! Тут же история в сути, а не в имени. Суть. Что под этим подразумевается. Мы хотели это сделать. Потом посмотрели, сколько документов надо поменять, я спросил, в чем разница. Говорят, нет никакой. А тогда зачем? Ну будут меня именовать губернатор на улице. Кто как хочет, тот так пусть и называет. Я абсолютно спокоен. А по документам я буду подписывать: глава администрации. Зато мы сэкономим кучу денег, кучу бумаги. Мы не будем делать дурную работу ради того, чтобы я назывался губернатором! Есть такое слово прагматизм, это вот ко мне. Здоровый прагматизм! Я никогда ничего делать не буду из того, что не приведет к повышению эффективности.

  — Ваше ближайшее окружение считает, что вы великолепный кадровик. Вам нужно совсем немного времени, чтобы понять, потянет ли человек на ту должность, которую вы ему предложили. Сколько вам на это времени надо?

 — Две минуты максимум. Мне от мамы это передалось. Есть такой дар — видеть людей. Я уже столько людей назначал и принимал, что есть уже определенный портрет. И определенные технико-тактические параметры. Как будет работать человек, сразу видно.

 — А если он с вами здоровается, а у него ладошка мокрая, возьмете его на работу?

 — Если он показывает хороший результат, да.

 — Идеальный чиновник какими качествами должен обладать?

 — Для меня порядочность и эффективность.

 — Вы когда пришли сделали портал «Развиваем Липецкую область вместе», очень легко туда пожаловаться. И он уже превратился в книгу жалоб. Вы уже сами жалуетесь на то, что вам жалуются на грязные горшки в детском саду.

 — Это в Инстаграм, это трагедия.

 — С какими жалобами вы готовы работать, и не перекроете ли вы теперь каналы связи с липчанами?

 — Канал не перекроют ни один. Но мы будем структурировать. Я очень хочу научить людей там, где это положено по закону и возможно, решать свои проблемы самостоятельно. Яркий пример — управляющие компании. Все понятно, не нравится тебе управляющая компания, соберите собрание жильцов, поменяйте управляющую компанию. Рейтинг опубликован. Не хочешь менять, напиши жалобу в Жилинспекцию. Она не вышла — прокуратура есть. Зачем сразу носиться, отлавливать меня по городу. К тому же есть мэр, есть руководитель округа, есть руководитель управления ЖКХ. Зачем нужен губернатор?

 — Система не работает.

 — Она будет работать. Это для меня главная задача. Система заработает. Никаких сомнений у меня в этом нет! Причем быстро! Я думаю, до конца года мы рывок сделаем в этом вопросе!

 — Как-то выступая перед молодежью вы сказали, что в свое время хотели стать гипнотизером. Какие-то навыки приобрели?

 — Была одна установочная встреча с гипнотизёром, я понял, что это слишком долго и не факт, что будет результат. У меня было время на предыдущей работе, и я хотел развить в себе навыки гипноза.

 — А вы чувствовали в себе такие навыки?

 — У нас им поют без голоса.

 — Но вы же стараетесь все делать профессионально!

 — Вот я почему и не пошел дальше, потому что понял, что мои временные издержки могут быть потрачены впустую. Я поговорил с профессиональным гипнотизером, он мне рассказал, что к чему. Я понял, что не факт, что у меня что-то получится, и решил, что мне и так неплохо без гипноза.

 — Памятник Ленину стоит перед вашими окнами. Осенью он вас раздражал.

 — Меня ни один памятник не раздражает из тех, которые установлены по закону.

 — Что будет с памятником Сталину?

 — Мы запросим органы и уточним: частная территория, не частная, положено ему стоять, не положено. Потом будем принимать решения.

 — Памятник Ленину здесь останется?

 — Мы попросим жителей ответить на этот вопрос. Мне он не мешает. Когда мы подойдем к благоустройству этой площади, встанет этот вопрос: нужен он здесь или нет. Жителям покажут проект с памятником и без памятника. Какое решение примут, так и сделаем.

 — По ночам в Липецкой области не продают алкоголь. Но у нас очень жесткое ограничение с 21.00 до 9.00. В других регионах с 23.00 до 8.00 Наверное, каждый видел, человек бежит на кассу с криками пропустите! Не планируете ли сделать менее жесткое ограничение?

 — Я использую в своих решениях математическую логику и рационализм. Как я только увижу, что события будут связаны с улучшением порядка до одиннадцати, я сразу приму это решение. Пока я не понимаю. И мнение общественное мы тоже должны учитывать. Хотят люди до одиннадцати, да ради бога, но если это не приведет к ухудшению правопорядка. Но это точно не первая задача, которой я буду заниматься. И я не знаю, моя ли она. Если это волнует, дадим опрос: «Что вас волнует?» Вот если в ТОП-5 вопросов попадет продажа спиртного до одиннадцати, значит я буду его решать.

 — Вы говорите, что любите трудные задачи. У нас многие дома в городе разукрашены рекламой наркотиков. Это уже много лет, говорят, что это международные синдикаты, повлиять на это никак не возможно. В этом направлении будете что-то делать?

 — У нас есть мэр. Мэр должен усиливать свою команду. Это не моя функция, заниматься, мне пишут, а вы тут дырку залатайте на улице, а вы тут надпись на стенке сотрите. Это даже не мэра работа. У нее есть управа, руководители, которые должны с этим работать.

 — Проблема не в надписи на домах, а в том, что люди покупают наркотики.

 — Это история совместная с прокуратурой и полицией. Мы ей обязательно будем заниматься.

 — Во время вашего пребывания у руля случилось два громких уголовных дела в регионе, Первое связано с братьями Петровыми, это машиностроительный кластер, а также дело руководителя ЛТК «Свободный Сокол». В обоих случаях речь идет о масштабных хищениях денежных средств. Стоит ли липчанам ждать новых уголовных дел?

 — Вы задайте этот вопрос тем, кто возбуждает дела, у кого есть оперативные материалы. Является ли это тайной.

 — Вы нам не хотите говорить, либо вас держат в неведении?

 — По-разному. Что касается Станкостроительного завода, там операция московской ФСБ. Понятно, что мы узнали явочным порядком. Там оборонка, накрученная история. Продавали секреты, не продавали секреты. Адреса, пароли, явки. Бывают вещи, которые даже мне знать, по мнению органов, не надо. Есть оперативные разработки. Люди занимаются своей работой.

 — Вы бывший банкир. Закредитованность липчан составляет, в среднем на человека, 100 тысяч рублей. Что надо делать, чтобы эта бомба не рванула. А многие экономисты говорят, что это бомба.

 — Да вы не слушайте никого.

 — Если у человека зарплата пятнашка, а долг — 100 тысяч.

 — Я таких банков не знаю. Есть идиоты, но они быстро заканчивают. Разоряются.

 — Это же не только банки, есть микрофинансовые организации.

 — Зачем ходить в такие организации, которые требуют с вам сумасшедший процент?

 — Это риторический вопрос. Люди ходят туда, это факт.

 — Мы должны сделать все для финансовой грамотности людей. Чтобы они не ходили в кооперативы. Вот они вложили в кооператив, и говорят, власть, решайте нашу задачу. Извините, кооператив — это значит пайщик. Когда человек заходит в кооператив. Он принимает на себя обязательства и риски. Ни страховок, ничего. МММ в чистом виде. Народ туда вошел, а теперь говорит: «Отдайте нам деньги!» Каким боком я? Я их не лицензирую, страховки нет. Зачем в очередное МММ вы ходите? Сколько раз можно учить всеми этими пирамидами? И тут по городу микрозаймы, микрофинансы. Это же разорение! Целенаправленно будем повышать финансовую грамотность.

 — Каким образом?

 — Лекции и в школах, и в институтах. Я в том числе буду проводить. Все считают, что бюджет бездонный. И, что надо просто меня отловить. Я не такой, как коммунисты меня рисовали — чертиком, а немножко другой, в представлении липчан — с карманами, раздувающимися от золота и волшебной палочкой. Надо только махнуть. И все желания исполнятся. Нет. Все решения принимаются в условиях ограничений. И мы все время должны выбирать, какой у нас приоритет: дороги сделать, свет сделать, пособия, что там еще. Невозможно все вместе сразу сделать. А люди хотят все вместе и сразу. Вот сколько лет ничего не было и сразу. Мне не стыдно ни за один день из своей работы за 11 месяцев. Почему я с ревностью иногда смотрю на результаты других субъектов, там ничего подобного не происходило. Вообще ничего. Что-то происходило, но не в таких объемах как здесь.

  — Благополучия Липецкой области зиждется на металлургии и АПК. По металлургии мы недополучим, из-за плохой конъюнктуры на металл, несколько миллиардов рублей в бюджет. Что недополучат липчане?

 — Вы заметили, что что-то недополучила Липецкая область?

 — В этом году деньги от НЛМК за прошлый год были хорошие.

 — Правильно. Есть финансовый менеджмент и управление. Мы в этом году серьезно увеличили финансирование по целому ряду отраслей: на благоустройство, на дороги, на медицину, на транспорт. Везде! Что-то сделано. В тех объемах, как мы обновили транспорт в этом году, мы не будем это делать в следующем. Идут условия оптимизации. К примеру, много жалоб на транспорт, на маршруты, как они ходят и так далее. Надо просто заняться перестройкой, реорганизацией и эффективностью управления во всех наших структурах, которые подчинены администрации.

 — Расскажите про ваших слонов. Все говорят, что они то так стоят, то сяк.

 — Слоны, как слоны, там тайны никакой нет. Как их поставят… Знаете, есть теория заговора, а есть теория разгильдяйства. Я всегда верил в теорию заговора, пока не встретил одного очень умного человека. И он мне сказал, ты все время веришь в теорию заговора, а есть теория разгильдяйства. И мы начали с ним считать события. Я говорю — заговор, он — разгильдяйство. Разбираемся, по ходу получилось 50 на 50. 50% — это осмысленные действия, 50% просто слонов так поставили. Уборщица!

 — В Липецкой области чего больше: заговора или разгильдяйства?

 — Я думаю, 70 на 30. 70% — заговора, 30% — разгильдяйства. Но постепенно эта пропорция снизится. Постепенно мы придем к нормальному распределению — 50 на 50 (смеется).

 — Ваша семья как отреагировала на то, что вы победили. Или, может, они надеялись, вот сейчас папа/муж отмучается и будем жить где-нибудь, поживать?

 — Они поздравили с победой.

 — В отпуск собираетесь?

 — Может, не в этом месяце.

 — Октоберфест нам сделаете?

 — Я боюсь, что самогонкой закончится! Я подизучил: народ без самогонки — пиво на ветер. А если эти два напитка объединяться — они разрушат все! Надо попробовать, но надо попробовать так, чтобы не разнесли.

 — В Германии гуляют две недели, а у нас два дня.

 — В Германии — три. А тут одного дня достаточно, чтобы были необратимые последствия! Эти напитки порождают агрессию. Если вы в Баварии на Октоберфесте пьете пиво, вам будет веселей, веселей, веселей, а потом вы пойдете спать. Будет тяжело доходить до кровати, но уснете. Утром проснетесь, и ничего. У нас пока другие ощущения: веселей, веселей, потом агрессия начинается. Поэтому очень хотелось бы, хотя у нас проходили массовые мероприятия относительно спокойно, и День города, и вчера молодежи сколько было, но спиртное ограничено. Но со спиртным… Я пока боюсь что-то. Очень боюсь. Планы были, народ готовился, но не знаю, посмотрим.

  — Кто вас еще поздравил, кроме родственников и местных политиков и предпринимателей?

 — Очень много людей со всей страны.

 — Вы сказали, что у вас два работодателя: Владимир Владимирович и народ. Народ свой выбор сделал, вы губернатор, а…

 — Представители Владимира Владимировича тоже поздравили.

Автор: Татьяна Ермишина
Фото: Павел Покидов