Я памятник себе воздвиг при жизни

Погибший сын всегда рядом.

Как-то раз на Косыревском кладбище я убирала могилы родных. Поблизости заметила задумчивую пожилую женщину, сидящую на лавочке у памятника. Темные пряди волос выбились из-под берета, в ее глазах читалась глубокая скорбь. Пригляделась внимательнее и заметила, что лицо незнакомки и фото на памятнике — точная копия. Рядом изображение военного в парадной форме, судя по одинаковым фамилиям — супруга. Подошла, разговорились.

— Похожа? — сказала Валентина Матвеевна. — Жду своего часа, все готово у меня, как видите.

И она рассказала историю своей жизни. Курсант военного училища и будущий педагог познакомились на балу в воронежском Доме офицеров. Через полгода поженились, родился сын. Жили счастливо, хотя судьба бросала их в разные города. Владимира Георгиевича часто переводили из одной части в другую.

— Я за ним как ниточка за иголочкой. В 2000 году, когда Володя вышел в запас, мы обосновались в Липецке. В том же году случилось несчастье. Сын — тоже военный — погиб в Чечне во время теракта, — поделилась личным женщина. — Его могила в другом секторе. В отчаянии от горя, даже не подумала тогда занять место на кладбище рядом. Да и не дали бы мне площадь, наверное, на аллее, где хоронят погибших военнослужащих. И о смерти мы не думали, жить собирались, поддерживая друг друга. Я плакала, а Володя не мог. Носил горе в себе. Спустя год у мужа случился инфаркт. После выписки из больницы прожил неделю. Тогда я и решила сразу поставить памятник на двоих, ведь близких родственников у нас в Липецке нет.

— Как думаете, я правильно поступила? — спросила она. Честно говоря, не нашлась что ответить.

После этой встречи на кладбище стала обращать внимание на памятники с открытыми датами. Чаще всего они встречаются на семейных захоронениях. Кто и почему их ставит, я решила выяснить.

Гранит под цвет глаз

Со своей фотографией отправляюсь в одну из липецких мастерских по изготовлению памятников и надгробий и заказываю себе могильную стелу. Со мной работает профессиональный дизайнер Светлана, молодая темноволосая девушка лет 28-30. На лице ни тени удивления. Вопросы четкие, в штатном режиме.

— Присмотритесь к черному граниту, потому что у вас серые глаза и светлые волосы.

— Фото качественное, — заключает дизайнер и делает новое предложение. — Не хотите приподнять верхнее веко, так лицо будет смотреться интереснее, моложе, ярче. А какой вы желаете фон на камне? Это очень важно? Может быть облака? Или что вам близко?

Честно говоря, вопросы застают меня врасплох, и я задумываюсь. Светлана тем временем расхваливает дорогой карельский гранит.

— Он долговечный, прочный и морозоустойчивый. Влага ему не страшна. Посмотрите какая благородная цветовая палитра. Кстати, розовый цвет камня вам подошел бы больше, чем черный, — делает новое предложение Светлана. — Вы, пожалуйста, присмотритесь. Он подороже, но поверьте опыту, стоит того.

И она прикладывает мою фотографию на темно-розовую, с равномерными мелкими вкраплениями плиту.

— Ну, лучше ведь? У вас тут и глаза сияют по-особенному. Текстура гранита, посмотрите какая, — уговаривает она меня. — У моей мамы такой памятник. Я знаю, что говорю. А ритуальное бюро вы уже выбрали? Могу, кстати, порекомендовать хорошее. Там можно отдать распоряжения заранее, готовый сценарий похорон принести или вам предложат оригинальный.

Определяемся с формой изделия, дизайном, материалом. Прикидываем размеры памятника. Светлана рисует эскиз на бумаге, потом с помощью современных технологий его перенесут на камень, согласовав все изменения с заказчиком, то есть со мной. Фото размером 30х40 см на гранитную плиту при помощи гравировального станка обойдется примерно в пять тысяч рублей. А работа в целом — в 50 тысяч с хвостиком. Итак, проект утвержден, и в мастерской готовы приступить к изготовлению моего памятника.

Поскольку мне не срочно, работа будет закончена к началу марта, обещает девушка. За длительное хранение денег, как правило, не берут. В солидных ИП, куда я и обратилась, для этих целей есть складские помещения. Там увидела больше десятка памятников с открытыми датами. После смерти заказчиков их востребуют родственники, распорядители погребения или похоронное агентство. Но так делают те, у кого нет места на кладбище. Для фирм лучше, если оно уже есть. Установка памятника и гробницы стоит от четырех с половиной до пяти тысяч рублей.

«Умерла» в день гибели сына

В июне 2017 года трагически погиб молодой альпинист, сорвавшись во время тренировки со скалы в Каменном Логу. Эта история потрясла Липецк. Его мать, моя подруга, 47-летняя Ольга Салькова (фамилия изменена по ее просьбе) установила памятник себе и сыну в день его гибели, спустя год. Я хорошо помню тот жаркий июньский день, когда мы приехали в Грачевку Усманского района на сельское кладбище, где похоронили Сергея Ушакова. Так вышло, что поддержать ее в столь горестный час было некому. Обессилившая морально и физически, Ольга несколько раз просила меня выйти посмотреть, не едет ли машина, на которой должны были доставить оба памятника. Наконец, она подъехала.

Когда плиты несли к месту захоронения, она шла рядом и пересохшими губами шептала: «Пожалуйста, не уроните!».

— После известия о гибели сына мой мир рухнул в одно мгновение. Горе настолько страшное, что описать его словами невозможно, — рассказывает Ольга. — Изнуряющая боль отдалила от меня тех, кто мог бы помочь. Единственное, что мне давало облегчение и тогда, и сейчас — это поездки на могилу. Там я чувствую Сергея, говорю с ним. Первое время в голове были мысли, что пережить это не по силам. И даже слова младшего сына: «Мама, посмотри на меня, я — жив, я — рядом!» — не возвращали меня к действительности, потому что в ней не было Сережи.

В компанию по изготовлению памятников и надгробий Ольга пришла с решением заказать две могильные плиты для сына и себя с одной датой смерти.

— Как мне казалось тогда, я умерла вместе с ним. Многие крутили пальцем у виска, другие понимали глубину моего горя, но все равно осуждали меня за этот поступок, и лишь немногие говорили, что поступили бы также, — вспоминает мама погибшего альпиниста.

Прошло более двух лет. Ольга Салькова научилась жить со своим горем. Пожалела ли она о своем поступке?

— Нет, никогда, ни на секунду, — говорит она. — Я прихожу и вижу, что мой сын не один, ведь я рядом. И мне от этого легче. Муж, видя, как я сметаю соринки с постамента, подшучивает: «Да, редко кому удается ухаживать за собственной могилой при жизни!». Растут у нас одинаковые цветы, но у Сережи они всегда лучше, красивее. 9 декабря сыну исполнилось бы 26 лет.

Судьбу не обманешь

— Примерно раз в квартал принимаю подобные заказы, — рассказывает дизайнер мастерской на Сырском Руднике Елена. — Чаще всего это одинокие старики, о которых некому побеспокоиться ни при жизни, ни тем более после кончины. Заказывают в состоянии потрясения от горя, когда в один день теряют всех близких. Еще одна категория граждан, которые давно примирились с тем, что они не вечны. Они даже сценарий собственных похорон пишут. Но такие приходят реже. Бывает, люди не доверяют художественному вкусу близких и предпочитают сами выбрать и камень, и фото подходящее, и прочие детали. Даже эпитафии заказывают поэтам. Такая услуга тоже есть. Часто просят изготовить памятник на двоих, если один из супругов умер, а второй уже пожилой. Так дешевле. Был мужчина, который считал, что его лицо слишком сложное для передачи в камне. Мы не спрашиваем о мотивах. Хочет человек заказать памятник при жизни — наше дело исполнить его волю и угодить, чтобы остался довольным.

Владельцы похоронного бизнеса не скрывают: им даже лучше с живыми заказчиками работать, ведь о своем памятнике, в отличие от мертвых клиентов, они рассказывают другим. А это самая лучшая реклама.

— Никто не хочет себе дешевый и совсем скромный памятник. Выбирают, как правило, гранит. Цены колеблются от 20 до 60 тысяч рублей. Если по высшему разряду — от 80 тысяч рублей. И все приносят фото, где молодое лицо. Никто даже в глубокой старости не хочет видеть себя в морщинах на памятнике-то, — рассуждает Елена. — Я в этой сфере с начала 2000-х. И уже тогда заказывали надгробие при жизни. По нашим наблюдениям, люди, увековечившие свою память, живут долго. На судьбу человека заказ никак не влияет.

Дизайн могильной плиты пожилая липчанка выбрала со вкусом. Ровная вертикальная стела из гранита, горящая свеча, как символ вечной жизни. Под надписью строки: «Помним, любим, скорбим». Дата смерти открыта. У нее есть сын, но человек он пьющий, и она хотела и его портрет разместить на памятнике, но рука не поднялась. Хоть и опустился человек, а своя же кровиночка. Рядом стоит высокая дорогая плита с выгравированным мужественным лицом и высеченной надписью: директор, инженер, указана отрасль, в которой работал. 82-летний липчанин иногда заходит в мастерскую и любуется своим памятником. По его словам, ему не жутко, страха смерти в такие годы нет, просто приятно, что жизнь прожита не зря...

МНЕНИЯ

Любовь Заева, психолог:

— Памятник при жизни — это своеобразная игра с темой смерти. Обычные люди остерегаются ее, а вот кому-то очень нужно показать, что он эту тему может контролировать, находиться рядом с ней, быть с ней на «ты». Для них важна оригинальность, подтверждение собственной исключительности, мол, другие так не могут, а я это сделал.

Надгробия при жизни ставят те, для кого важно, «а что подумают другие, что они скажут». Ими движет желание выглядеть исключительными, «крутыми». Как говорят дети: « А у тебя нет такой игрушки? А у меня есть». Вот и здесь так же.

Вячеслав Колягин, иерей, клирик строящегося храма преподобного Сергия Радонежского:

— Ставя себе памятники при жизни, мы лишаем близких людей возможности позаботиться о нас. Добрые хлопоты о другом человеке, милостыня, доброта смягчают сердце. Люди не развивают в себе милосердие, данное им Богом, не сострадают ближнему. Господь вдохновляет нас служить другим, сама мысль заботы о человеке, который рядом — это добро, наполняющее нас светом Богообщения. Памятник и молитва — это забота о ближнем, умершем сроднике. Так что предоставьте такое право тем, кто живет и общается с вами, — родственникам, соседям, коллегам.

Дмитрий Струев, протоиерей, настоятель храма иконы Божией Матери «Взыскание погибших»:

— В том, что кто-то заботится заблаговременно о собственных похоронах, ничего дурного нет. А памятники бывают разные — если кто-то заказывает себе надгробный памятник помпезного вида, то это проявление тщеславия. А если обычный, скромный — то это ничем не отличается от традиции русских бабушек хранить в шкафу «смертную одежду», дабы не обременять близких ее срочной покупкой.

Стефан (Киселев), игумен, настоятель храма Троицы Живоначальной:

— С духовной точки зрения, памятник — вещь ненужная. Как и крест — это лишь указание места захоронения. Те, кто заказывает посмертные атрибуты при жизни, как правило, люди неверующие, и к тому же тщеславные. Никто не делает для себя скромное каменное изваяние, а, как правило, заказывает памятник с размахом. Изготавливая памятник заранее, человек занимает место на кладбище, которое с каждым годом дорожает. При жизни верующий должен думать совершенно о другом: встрече с Творцом и Нелицеприятном Суде, в том числе и за такие поступки.

Дата смерти открыта.